География ЮАР

Мы направлялись к причалу с тем, чтобы пару часов провести наедине с Океаном. Покататься решили. На яхте. По дороге Брендa ела румяное яблоко, с хрустом, сочно, откусывая кусок за куском. Тихая лесная тропинка. Резкое движение и огрызок оказался в зарослях кустарника – вещь недопустимая для южноафриканки. Я промолчала. Хулиганка она, Брендa. Мы уже подходили к причалу, где тихонько и величественно покачивались яхты. Чайки. Они плавали невдалеке, отмечая свой путь двумя дорожками волн, расходящихся конусом, словно нарезанными острым штихелем и послушно повторяющими каждый его поворот. Утренний туман ещё не сошёл. Он слетал с губ воды, замершей, почти неподвижной и сливался вдали плотной молочной пеленой. Lucano, итальянец, чья яхта швартовалась рядом с нашей, стоял почти по пояс в воде, метрах в семи от берега, с предлинной удочкой, поплавка которой было вовсе не видать. «Эй!» - крикнула я ему. Кошка-мормышка!» - Lucano обернулся и, улыбаясь, посмотрел на нас лучезарными итальянскими глазами. «Bon gorno, senioriti! » - поприветствовал он нас. «Хорошо ли ловится рыбка-бананка?». Мы разговорились. Готовя яхту, я прибывала в прекрасном настроении. Здорово это – видеть свою яхту:“Mary-Selesta”. Грациозна, она слушается малейшего твоего движения. Управление яхтой вещь особенная – ты становишься единым организмом с ней, так, как опытные водители способны ощущать свою машину. В управлении яхтой – это в сто крат чувствительней. “Mary-Selesta” тихо скользила по волнам. Sailing boat . Бренде нравилось это несколько устаревшее слово. Она несколько лет занималась парусным спорта, пока не пришла к выводу, что он не оставляет времени на размышления. Я вынуждена была постоянно думать о скорости, а не о жизни». Так, я потеряла ощущение жизни, хотя оно и сменилось захватывающим ощущением скорости. Скорость – это мощь, скорость – это радость, скорость – это незамутнённая красота. Но это быстро надоедает... Знаешь, мне один раз удалось победить в гонках. Это было давно, почти десять лет назад, в Австралии. Это была ежегодная регата Henley-on-Todd в Алис-Спрингс. «Как тебя туда занесло?» «О, ты не знаешь. Мы жили там целых три года» «Так вот откуда ты знаешь язык племени Муррей! Ты никогда мне не рассказывала, что жила там». «Надеюсь рассказать на месте. Самое интересное, чем я развлекалась в Сиднее – это Skywalk». „Это что - прогулка по небу?» «Почти. По крыше Sydney Tower. Ты знаешь, оттуда открывается такая великолепная панорама от Тихого океана до Blue Mountains . Кажется, под ногами карта города, но только в трёх измерениях. Фантастика. Я залезала туда каждый день». «Здорово», - я как-то опечалилась. «Ты чего?» «Да так, тоже хочу» «Всё впереди. Так вот, когда я увидела мрачные лица моих проигравших соперников, которые поздравляли меня с победой, Sveta, поверь, мне хотелось рыдать – я не знала, что это принесёт людям столько отрицательных эмоций, если не горя. Это наивно, так думать – ведь люди стремятся к победе, и я это знала, но не сталкивалась с этим. Nicole Diver, яхту которой я на финише обошла на треть корпуса, лишив её тем самым победы, рыдала. А я, я стала её заклятым врагом. Если бы у меня было много медалей, а не одна эта, я бы раздала каждому по штуке – для утешения». «Бренди, а в регате Hobart-Sydney ты случайно не участвовала?», - с лёгким оттенком злорадства спросила я. «Нет. Я же сказала – я зареклась участвовать в соревнованиях, каких бы то ни было». «А как же знаменитые гонки на мотоциклах? Гран-при в Филипп-Айленде?». «За кого ты меня принимаешь?». Золотые блики плясали на едва заметных волнах спокойного Океана. Вечер – самое приятное время для прогулок по воде. Мы ушли далеко. Рыболовецкие шхуны казались теперь щепочками на голубой поверхности, а стайки чаек – лёгким облачком пляшущих пылинок.

Как все нормальные южноафриканки в возрасте от 18 до 70 лет, Брендa загорала нагишом. Я, чтобы не отстать от неё, делала то же самое. Отношение же к воде у Бренды было особое. В детские, или, так сказать, детско-юношеские годы Брендa профессионально занималась плаванием и с тех времён сохранила широкие плечи, узкие бёдра и непреодолимое отвращение к воде. Я с интересом разглядывала торс Бренды, лениво развалившейся на бортике бассейна. «Ну, и видик у тебя!» - присвистнула я. « Нам теперь не попасть на вечеринку к Titti. Ты ж не сможешь надеть вечернее платье». Мы были приглашены на завтра. «My black dress? Why the f*ck not? ”- слегка удивлённо и в то же время беззаботно ответила Брендa. «Ну и не пойдём», - заключила она. В ярких лучах утреннего солнца тело Бреды переливалось многочисленными разноцветными и разновеликими, то иссиня-лиловыми, то багряными, то светлыми серо-коричневыми пятнами и пятнышками. «Выглядишь, словно тебя пытали». Брендa открыла глаза и посмотрела на меня с удивлением: «Wie? ». «Полюбуйся на себя». И Брендa попробовала полюбоваться «на себя», опустив голову на грудь и прижав подбородок. Она даже язык высунула от старания, пытаясь разглядеть свой живот, но у неё плохо получалось. Отказавшись от неравной борьбы, Брендa с выражением отчаяния простонала: «Ничего не вижу». «Засосы» - пояснила я. «От страсти нежной. Кто-то пощадил лишь твою грудь». Она выделялась ровными светлыми окружностями. Надо заметить, что с тех пор как мы стали жить вместе, Брендa не высказывала пожеланий пообщаться с кем-нибудь из своих друзей. Просто сказать – «ушла в подполье». Как-то раз Брендa призналась, что с тех пор, как мы стали жить вместе, у неё пропало всякое желание «go on a bend ». О том, какую скандальную славу в Южной Африке имеет Брендa , я узнала чуть позже. ... «Well,” – подвела итог Brendy – „F*ck the party!“. „Good f*cking idea “, – выразила я своё согласие с мнением Brendy – “Let’s stay home and f*ck”. “F*cking-A! ” – Brenda пришла в искренний восторг.

Так вот, упражняясь подобным образом в изящной английской словесности, мы разнежились под ещё не палящим утренним солнышком так, что разговаривать было лень. Сладкая истома овладевала мною, кожа постепенно нагревалась и я ждала сладкого мига, когда по-настоящему захочется окунуться. Сладкого контраста между освежающей прохладой изумительно-чистой морской воды и жаром Кейптаунского солнца. Я не сказала, что загорали мы возле бассейна, расположенного невдалеке от дома, скрытого от посторонних глаз развесистыми кронами платанов. Тихо-тихо жужжали насекомые, которые не доставляли нам, впрочем, хлопот. Я стала подрёмывать, и тут моё ухо различило какое-то новое, поначалу сливавшееся с общим тоном, жужжание, но, постепенно, нараставшее. Я взглянула на небо - белесоватое и безоблачное. И опять закрыла глаза. Жужжание, ставшее уже похожим на далёкий стрекот, приближалось. Что это всё же? Я насторожилась. Брендa мирно дремала подле. Неожиданно из-за деревьев стал выплывать вертолёт. Грохот усилился и стал не выносим. Так вот оно что. Но что ему надо? Я задалась вопросом, ответа на который не знала. Неожиданно вертолёт стал медленно снижаться, и завис. Над нами. Брендa очнулась, быстро вскочила, и, не дав мне опомниться: «Быстрее!» - схватила меня за руку и увлекла за собой в тень раскидистого платана. Только тут мы отдышались. «Что ему надо, Brendy?», - я здорово испугалась, но скорее, не вертолета, а реакции Бренды. Чего мне бояться вертолёта? Не война ж ведь! Скоро я поняла, сколь же я была наивна.

Через полчаса, после того, как наше блаженство было разрушено самым варварским образом, а мы пили кофе на открытой веранде второго этажа, Брендa развернула передо мной позавчерашний номер «Business Week ». «Ты ведь газет не читаешь», - лёгкий упрёк, взгляд в глаза. «Ну не читаю, ну и что?», - подумала я про себя, открывая газету внушительных размеров. Так... Я просматривала свежие, слегка пахнувшие типографской краской большие листы, отгородившие и загородившие меня. Я почувствовала себе очень уютно – словно в домике спряталась. Так... Обычная картина. Сплошная, беспробудная политика, потом: «Автобус врезался...», «Нападение на ...», «Бодливая корова сеет панику», о налогах... Во! Заголовок гласил: «Brenda Brenston is in love? And now with girl from Russia? Bravo! ». Далее следовала статья. «Здорово, а? Они уже не первый раз проезжаются на мой счёт, подонки» - усмехнулась Брендa. «Теперь вот и на твой проехались». Помещённая ниже фотография изображала меня и Brendy. Я широко улыбалась прямо в объектив, Брендa выглядывала из-за моего плеча и тоже улыбалась. «Так ты оказывается знаменитость, Brendy! А я и не знала». «Да уж», - снова усмехнулась она. Я с любопытством рассматривала фотографию. «А где это мы?». Я разглядывала снимок, но не могла понять, когда и где он сделан. «В гольф играем», - как-то с неохотой пояснила Брендa. В «Country Club», скорее всего. Надо заметить, что гольф, так же, как и бег на длинные дистанции, так же как и написание толстых романов - всё это занятия не для меня. Чем дальше я убегаю, тем больше я теряю то, что было у меня вначале. ... „Cape Town Country Club “ имеет 18-луночное поле, построенное по проекту R.T. Johns Jr. – пожалуй, одного из самых талантливых века минувшего, гольф-архитекторов, и занимающее площадь в 350 га. Мне припомнилась наша последняя игра: “Hit it for six, Brenda !» - Брендa вся в игре. «Sveta, send down a fast one !” - после моего последнего удара мяч угодил в бункер. «Это уж точно», - мрачновато подумала я тогда, но ничего не ответила. ... «Неплохая фотография» - я разглядывала снимок. Внезапно до меня дошёл смысл зависшего над нами вертолёта: «Папарацци!». «Brenda!» - сказала я с лёгким укором. «Так ты оказывается дочь миллиардера. А я и не знала». «Ja, my father is a big cheese », - со вздохом ответила Brenda. Так я узнала, что моя южно-африканская подруга – из семьи миллиардеров.