КАПСКАЯ ВЕСНА |
Впечатления - Отзывы и истории туристов |
Зарисовки с натуры на фоне Южноафриканского ландшафта Вы едете в Южную Африку — Что вы там хотите найти? — Мы затем и едем, чтобы узнать, что искать! Отправляемся в страну, мало что зная о ней и не понимая до конца, что там происходит. В голове театр теней: сцены восстаний, клише из романов Андре Бринка, противоречивые слухи. «Недавно я услышала от коллеги, американского журналиста: «Как ты, женщина, журналист, отправляешься в страну апартеида?!» — рассказывает Виолен Бине во французском журнале «Гран репортаж». — Этот мой приятель никогда не был в ЮАР. Он мечтает об этой стране, но ему не дают визу. Мне кажется, они правильно делают. Наша группа получила редакционное задание — все увидеть, все услышать, все заснять. Поговорить с людьми, отметить недомолвки, заглянуть в окна, спать вполглаза. И мы поехали...» Дурбан, восточные ворота Для начала — Дурбан. Это зеркало восточного побережья. Город бьется на ветру, как рекламный плакат, рассказывающий о том, где провести каникулы. Так оно и есть. Каждые выходные многие жители Трансвааля меняют пейзаж саванны на морской горизонт. Дурбан — самый большой порт провинции Наталь, крупный торговый и промышленный центр ЮАР. Чтобы охватить город одним взглядом, надо подняться на террасу отеля «Махарани». С 32-го этажа Дурбан похож на ухоженный пляж. Сегодня отличная погода. Легкие волны на море закручиваются спиралями всех цветов радуги. Шикарный бассейн в форме пузыря с водными горками и другими развлечениями. Дальше — три кило — метра золотистого песка под яркими зонтиками. Индийский океан вспыхивает с новой силой серебряными гребнями за песчаным берегом. А на их фоне — загорелые, красивые серфингисты-камикадзе. — Пляжи для всех? — Да. Последний оплот «маленького апартеида» — пляжи — недавно пал. Гид журналистов, индиец Анил, смело заявляет: «Если б я хотел, то мог бы пойти на пляж в Норт-Бич, но мы привыкли по-старому. Предпочитаем с женой оставаться у себя в квартале». Анил — из старых консерваторов. Журналисты узнали от него массу нюансов этого «мы». Мы — сначала склонялось в одном цвете. Мы — белые. Мы — черные. Стенка на стенку, потом — более тонкое деление. Мы — черные — делится на «мы» — метисы, «мы» — индийцы и «мы» — настоящие черные. Эти последние делятся, в свою очередь, на зулусов, коса, ндебеле, свази, басуто, педи, тангане — тсонто, венда... Тут и на самом деле все очень сложно, и сложности эти существуют даже в общении местных бледнолицых, которые употребляют слово «эти» с пренебрежением в чужой адрес. «Эти» — англичане (из речи африканеров). «Эти» — буры (из разговора англичан). И те и другие с пренебрежением говорят «эти» в адрес черных, метисов, индийцев. Отсюда крепкий узел политических, языковых, культурных противоречий. Самая невероятная расовая головоломка на планете. Не чета Канаде, США, России. Там — проще, хотя в последней крови не меньше. «Мы» в устах Анила — это индийская община, живущая в своем квартале Дурбана. Это «мы» означает здесь 300 тысяч душ, живущих по собственным обычаям. Чудесный запах пряностей и благовоний витает над этим кварталом. Здесь отлично готовят карри, а продукцию их кулинарного искусства можно попробовать на крытом рынке: шарики из риса с перцем и жженом сахаром, облака корицы, горы шафрана на телячьих ножках, марлин, нарезанный толстыми аппетитными ломтями, африканские маски и украшения из тигрового глаза — всего здесь вдоволь, все вперемешку. Индийцы живут хорошо, и их запросы высоки. Доктор Крис Субиа владеет полями сахарного тростника. Он успешно торгует ими считает себя богатым человеком. Доктор Субиа, говоря о проблемах самосознания черных, сводит ее к следующей притче: — Десять лет назад англичане и итальянцы заведовали водопроводом. Индийцы и черные рыли ямы, делали скважины, таскали трубы. Однажды они сказали себе: «Почему это мы делаем тяжелую работу, а кто — то набивает себе карманы?» С тех пор не стало водопровода в провинции Наталь. Можно найти 15 белых врачей в рождественскую ночь. Но если потечет труба — беда. Водопроводчик вам скажет: «Да — да, я зайду к вам через неделю, а может, через три, когда у меня пройдет кашель». Доктор Субиа — интеллигент, чтобы подтолкнуть страну к изменениям, он выбрал для себя лично мирный путь — многорасовое образование и писательство. Он предпочитает юмор и пропаганду, считает, что силой не решить проблем. Либерализм накапливается по крупицам, так же как и доверие, и уважение. Он очень не доволен иностранными журналистами, которые склонны преувеличивать всякие ужасы. — Когда я жил в Лондоне, для меня было страшным испытанием читать газеты «Сан» и «Тайме», по их сведениям, мой дом каждый день сгорал в огне бунтов и погромов. В пять утра я будил жену звонками, что бы убедиться, что она жива, и узнать подробности черных бунтов, но она о них и не слышала... Напряженный маршрут не позволяет нигде задерживаться. Встречи и расставания в ритме вальса. Завтрак на бегу с Тулзирамом Махари, человеком, который хочет купить весь Дурбан. Махари здесь очень известный человек, у него четыре жены, он миллионер. В 14 лет он бросил технический лицей и пошел торговать фруктами и овощами, чтобы заработать на жизнь. В 25 — купил свою первую квартиру, перепродал ее тут же намного дороже. Так везде делаются деньги... Сейчас он владелец пяти отелей, у него свой корабль, своя фирма. У Махари есть кумир — Онассис. Самые большие состояния в мире сделаны на торговле оружием. Ему наплевать на реформы, политику, новых президентов. Единственное, чего он хочет, — найти изюминку в пироге. Анил на «ты» со «всеми цветами радуги». Он прекрасно знает жизнь пригородных поселков-тауншипов. В Честервиле зулусские женщины терпеливо ждут автобуса на остановке. «Они отправляются на работу, — поясняет Анил, — служат домработницами у индийцев, обратное случается редко». «Мы не забываем о своей задаче — быть объективными, — пишет Виолен Бине. — Вот еще застывший кадр: широкий план ровных рядов домишек, как кочаны капусты на грядках. Нет ни деревьев, ни церквей, ни перекрестков, ни одной круглой площади, чтобы раз — вообразить вид. Взгляд скользит до бесконечности по этим прямым аллеям. Другой кадр. Фасады домов из желтого кирпича и бетона цвета фисташки. Жители смотрят на нас не очень-то доброжелательно. Чтобы как-то оправдать свое присутствие, спрашиваем, сколько стоит снять три комнаты с гаражом — 30 - 40 рандов в месяц. Недорого. Четсворт — и новая встреча. Это храм, точнее, Храм среди храмов в Южной Африке. Он называется Шри Шри Рада Радаяат — храм взаимопонимания, посвященный Кришне. Если вера иногда творит чудеса, то денежные подаяния верующих достигают своей конечной цели в этом архитектурном психозе. Издали, на взгляд безбожника, храм напоминает перевернутую подводную лодку, этакого монстра из золота, выдуманного волшебником из страны Оз. Внутри не меньшая роскошь — пол из розового мрамора, кресла темно-красного бархата, потолок расписан под Версальский дворец, а в медальонах нарисована вся жизнь Кришны в стиле Ватто. Христиане не поверят своим глазам: восемь пилястров поддерживают хрустальные люстры, воздух пропитан ароматом роз. Мисс Пор, порхая как ангел, усаживает нас на диван и начинает рассказывать. У нее отличная фигура, жемчужная улыбка и аккуратненький шиньон, она, кажется, может обратить в свою веру деревянного идола. Родившись в семье, исповедующей индуизм, она посвятила себя секте Кришны. Мы познакомились и с брахманом Свами, главным распорядителем праздников. Этот красивый атлет в сари персикового цвета родился в Калифорнии, имеет дом во Франции и проповедует на трех континентах». «Белый зулус» Гари Журналисты покидают Дурбан, чтобы увидеть настоящую Африку круглых хижин. Дорога — прекрасный автобанк, не хуже, чем в Калифорнии. Это все еще Африка белых. Аккуратные ряды поливальных установок на полях сахарного тростника, по шоссе спешат грузовики, груженные сахаром, древесиной, цитрусовыми. Провинция Наталь очень богата, это житница страны. Пейзаж вокруг шоссе меняется, но нет ни пограничного столба, ни указателя, что это уже Хоумленд Квазулу — национальное государство чернокожих. Все это немного зыбко и одновременно сложно. Небольшой урок геополитики. Для начала, замечает Виолен Бине, надо прочитать все рекламные щиты. Никаких проблем с переводом названий всех четырех «белых» провинций: Трансвааль, Наталь, Свободное Оранжевое государство и Капская провинция. Среди четырех независимых республик, черных, — Транскей, Сискей, Венда и Бопутатсвана — только последняя живет более-менее сносно за счет своих платиновых шахт и казино Сан-Сити. Другие автономные государства — Газанкалу, Лебова, Кваква, Кангване, Квандебеле, Квазулу — еще окончательно не решили вопрос о своем политическом статусе. Таким образом, на карте ЮАР могут происходить изменения, и немалые. Да еще не забудьте Ботсвану, Лесото и Свазиленд — три так называемых анклавных государства, находящихся внутри территории ЮАР, но не входящих в ее состав с 1968 года, когда международное сообщество признало их полный суверенитет. В Квазулу живет четыре миллиона горных зулусов. Три миллиона остального населения работает в городах: Йоханнесбурге, Дурбане и других. Городские зулусы рассказывают, что раз в месяц они приезжают в родные места повидаться с родственниками и посмотреть, как солнце садится в озеро. «Мы в маленьком городке Эшове, что значит «звук, который рождает сильный ветер, проносясь по лесу». Ждем свадебный кортеж», — продолжает рассказ французская журналистка. — «Это может длиться часами», — вздыхает молоденькая монашка, улыбчивая немка, преподавательница истории в монастырской школе — частном религиозном заведении, в котором учатся дети разных рас. За последнее время в ЮАР открылось много школ такого типа. Уже и священник начал нервничать. Но вот появляется свадебный кортеж: молодые люди во фраках, девушки в пышных длинных платьях. Церемония длится полтора часа: молитвы, речи, пе — ние хором, аплодисменты... Сестра Алексия поясняет: «Зулусы очень религиозны. Свадьбу отпраздновали неделю назад в деревне невесты — гуляли два дня, много пили, танцевали... Но молодые настояли и на христианском обряде». Кто бы мог подумать — сегодня большинство зулусов, когда—то воинствующих язычников, — католики. И свадьбы празднуют дважды: сначала традиционно, в деревне, потом церемония в церкви. Правда, женятся по-прежнему три или четыре раза... В восемь утра мы уже в Чакаленде. Ненастоящая деревенька с традиционными круглыми хижинами была специально построена для съемок какого—то фильма. Забавно, но в ней живут люди и не понарошку. В дорожной пыли двое голых малышей тянут на веревочке машинку. Один — потомок викингов, другой — черный еретик. Но им по три года, и они не знают расовых различий. Может, и не узнают? Мы попали в эту деревню благодаря знакомству с Гари. А Гари знает всех. В Чакаленде он свой «белый зулус». Когда-то он жил в Зимбабве, был богат, имел землю и скот. Однажды он отправился на юг, и его потрясли красота и щедрость этой земли. Он так проникся местными проблемами, что остался в Трансваале навсегда. Купил ферму и стал жить, хотя трудностей было много. То и дело взрывался Соуэто, убивали школьников. Рвались бомбы в белых кварталах. Террористы из СВАПО придумали такую «шутку»: шею жертвы обматывали резаными автопокрышками, руки связывали, обливали человека бензином и поджигали. Гари, человек неробкого десятка, купил микроавтобус и два года колесил по Южной Африке. Для чего? Чтобы понять, что происходит в этой стране. Но решения так и не нашел. Только понял, что проблем еще больше, чем пишут в газетах. Он многое видел. Например, как на севере Капской провинции белые живут не лучше африканцев. И ходят босые. «Этой стране нужно время. Три века — слишком малый срок, чтобы такие разные народы научились жить мирно, уважать друг друга, а не бояться и не воевать. Ситуация в ЮАР не знает прецедента, — говорит Гари. У него не опустились руки, он думает о своих детях. — Им жить после 2000 года. Как им помочь? Сейчас белые разделили власть с черными. И я остаюсь здесь ради моих детей. Чакаленд — уникальное место. Зулусы и белые уживаются здесь, изучая и уважая чужую культуру и обычаи. Мои дети приняты в зулусских семьях. Они говорят на их языке, танцуют танцы зулусских воинов, знают их игры. Жить здесь — это самое малое, что я могу сделать для своих детей». На самом крайнем юге Группа отправляется самолетом на юг. В аэропорту сутолока. Перед пунктом паспортного контроля пять ярких плакатов, на них — бомбы, заминированные машины, гранаты, подозрительные свертки, различные взрывательные устройства. К каждой модели даны инструкции по обезвреживанию их. Журналисты приготовились к обыску «с пристрастием». Ничего подобного. Полное доверие. Но долго выясняют истинную цель приезда. Неподдельное любопытство — что же интересует больше: политика или пейзажи? Что бы там ни было, весна на Капе лучезарна. «Доктор Кап», как называют здесь южный ветер, дует с силой 40 километров в час, это спасает от жары. Воздух сух и прозрачен. На дороге — трагикомичная сцена: караван легких повозок, опрокинутый порывом ветра, пассажиры и вещи на земле. Но все деловито копаются в пожитках, пытаясь восстановить порядок. Кадр навеки: Столовая гора, сверкающее море, бухта, лес мачт на рейде, великолепные дома в викторианском стиле вдоль побережья. Символ Южной Африки. Небольшой городок Кейптаун можно обойти пешком. Приходится то подниматься, то опускаться по улицам — ну прямо как в Сан-Франциско. Элегантные, немного эксцентричные кварталы. Программа для туристов — посещение антикваров на Черч-Стрит, фарфор, серебряные изделия, прекрасные лангусты в Хаутбее, малюсеньком рыба — чьем порту на Атлантике, чашка чая в «Маунт-Нельсон», чудной, из розового туфа гостинице, отмеченной скромным шиком британской аристократии. Вообще—то местные англичане и буры могут многому научить европейцев по части радушия и предупредительности. Но их очень волнует, что о них думают европейцы, как относятся к их стране. Есть что-то трогательное в этой зависимости. В десяти тысячах километров от земли предков племя белых чувствует себя ранимым и изолированным от мира. И в то же время политика не слишком заботит эту диаспору — красивые и щедрые земли требуют неустанной заботы. Сомерсет Уэст — это корабли, газоны, приветливые люди. Пат О'Нил может написать целый роман о своей жизни. Выйдет чудесная история об африканской ферме, о любви и прекрасном принце. Детство в платье с оборками, совсем как у леди Кенар в романе Ромена Гари. Канны, Рим, Лондон, отели и замки, четыре мужа, толпы богатых поклонников. Но принцесса мечтает о дикой, нетронутой природе. И вот она уезжает с третьим мужем в Кению. Подбирает львенка и выкармливает из бутылки с соской. Когда ее семья бежит из Кении, напуганная восстанием May-May, Пат остается на своих землях. Десять лет живет одна среди масаев с единственным другом — молодой львицей. Черные не причинили ей никакого вреда, они уважали ее, поскольку ей подчинялся дикий зверь. Сегодня, живя в Сомерсет Уэст, мадам О'Нил стала первой женщиной, выращивающей и тренирующей скаковых лошадей. 30 собак, 40 кошек, 70 птиц редких видов и два детеныша ба — буинов — это ее хозяйство. Англичанка живет с шиком, экстравагантно. Ферма Кейн Дач, большой дом, обставленный небрежно, как будто мебель собрана с затонувших кораблей, но много цветов и серебряной посуды. И рядом — другой дом. Хозяева: Михаэль ван Бреда, прапраправнук Питера ван Бреды, голландского переселенца, прибывшего на полуостров с первой волной иммигрантов в 1704 году. Длинноногий великан, рост — 195, доброжелателен и молчалив. Мюриэль ван Бреда, его супруга, представительница древнего голландского рода с развесистым генеалогическим древом, бережно хранящимся под стеклом. Красивая, темпераментная, глаза так и сверкают. Ван Бреда ведут интенсивное хозяйство на трех тысячах гектаров: овцы, зерновые, молочное хозяйство, рыба. Михаэль водит трактор, скачет по ячменным полям на лошадях под американским седлом. Мюриэль ведет все бухгалтерию на ферме, работает председателем ассоциации сельскохозяйственных рабочих, выращивает розы. Но англичанка с бурами почти не общается. «Чтобы усадить рядом потомка иммигрантов, африканера, выросшего в Африке, и англичанина, есть только два способа: в кустах по нужде или за игрой в крикет», — гласит грубоватая местная пословица. Кстати, азартные игры в ЮАР под строжайшим запретом. Непристойные зрелища и журналы — также. В газетных киосках не увидишь обнаженное тело, как в Европе. Правда, крышка с горшка иногда слетает. Чтобы выпустить пар, жители ЮАР переезжают ненадолго в Бопутатсвану, ночь и два дня — разгульные выходные. Восемьсот «жриц любви» работают 24 часа в сутки. Поток посетителей в эти заведения не иссякает никогда. Девушки экзотического вида ловко раздеваются в шоу «Хэвенли Бодиз», но предел всех желаний — «Редженсиклаб»: всего 30 членов, вступительный взнос равен целому состоянию — полмиллиона рандов. Члены клуба пользуются особым обслуживанием: почтовая бумага с золотым обрезом, лимузин с шофером и каждые два месяца уикэнд в частном владении суперлюкс. В меню: бифштекс из страуса и хвост крокодила. Соуэто, черный рай Но будущее страны делается в Йоханнесбурге — «горячем» городе. Уличная толчея, неразбериха, но и у нее есть свое расписание. В 8 утра красные двуэтажные автобусы заполняются до отказа черной волной. Белые не пользуются общественным транспортом, закон в этом вопросе не изменился. В 17 часов — пробки на дорогах. В 18 — город пустеет, с субботы до понедельника здесь безлюдно, как в Гоби. Куда делась толпа людей? Она в Соуэто. «Чарли, местный житель, ведет машину, если б не он, мы бы еще спали, — рассказывает Виолен Бине. — Саут Уэстернтауншип — два миллиона жителей, самая большая черная агломерация в ЮАР. У нас нет нити Ариадны, и мы блуждаем в этом лабиринте улиц, безуспешно пытаясь сориентироваться. Чарли, как всегда, весел, разговорчив, с удовольствием показывает нам свой город. Вот его дом: два павильончика, садик в центральном районе. Его кафе работает только днем — имеет лицензию на алкоголь, а вообще бары здесь запрещены. И весь город у него в приятелях. Его подруга, молоденькая немка, с которой он познакомился в Йоханнесбурге, стоила журналистам приключения, достойного Хичкока. Сцена первая: сад, Чарли, все пьют кофе. Черная «пантера» с прекрасной фигурой выскакивает из зарослей колючек — это жена Чарли. Недолго разбираясь, всаживает ему под лопатку длинный кухонный нож. Мы в шоке. Сцена вторая: журналисты переносят раненого в машину. Поражаемся его хладнокровию. «Да я привык, — выдавливает он, — на прошлой неделе она переколотила все в доме». Новое появление «пантеры» — на сей раз она вооружена здоровым булыжником. Но машина уже отъезжает. Сцена третья: госпиталь скорой помощи Барагвана. Строгая медицинская сестра, вся в белом, рассказывает нам: «Каждую неделю в Соуэто убивают человек тридцать. Особенно много случаев насилия в воскресенье вечером, после последнего стаканчика...» Сцена четвертая: Чарли увозят в операционную. Нас успокоили — сердце не задето. И все это минут за двадцать, не больше...» ... Мораль всех этих историй они узнают вечером того же дня. Прощальный ужин французы провели в обществе очаровательных южноафриканцев. Одна из них — Мери Скотт, ей 30 лет. О себе она рас — сказывала открыто: — Я пыталась уехать отсюда, бросить ферму. Три года мучилась, пыталась обосноваться во Франции, Англии. Но мне не хватало моих близких, моей страны. И я вернулась. Черные меня теперь не принимают. А жизнь среди белых скучна.
|
Читайте: |
---|
Истории бывалых:
Волшебное африканское слово ИЩЬКогда мы рассказываем друзьям эту историю – нам никто не верит. |
Вот мы и вернулись из нашего путешествияВот мы и вернулись из нашего путешествия. Очень сложно сейчас кратко поместить в слова все впечатления, ибо их стоооолькооооо…. |
Путешествие на Мадагаскар — это крутоЧасть 1. Один день в ЮАР. |
Незабываемые впечатления:
МногоязычиеПервое, что дает туристам ключ к пониманию широкого спектра культуры, делающей Южную Африку действительно уникальной страной, так это ее многоязычие... |
О, спорт - ты МИР!Если даже и мир, то точно не мой. |
Рассказ. Весеннее приключение в ЮАР: путешествие по Дороге СНас было 6 человек - мы с Робом, Лена, Дима, моя подруга Наташа и ее приятель Артём. |